Связь католической культуры с политикой не сводится к одной лишь политической практике католиков (как иерархии, вплоть до папского престола, так и мирян, в том числе избирателей-католиков), а также политической идеологии, выраженной в церковных определениях или в произведениях католических публицистов. Эта связь проявляется еще в одном, и главном, отношении, определяющем, в частности, внутреннее единство всех прочих аспектов политической культуры католицизма. Сам генезис государственности и общественности стран так называемого «христианского мира», то есть исторической общности, не включавшей в себя народы и земли, находившиеся в сфере Восточной церкви, происходит в самом тесном и постоянном взаимодействии со становлением и развитием западнохристианской церкви как общественного института. И если современные государства и общества Запада являются конечным «продуктом» Реформации и Контрреформации, антиклерикальных революций и «мирной» секуляризации, то не следует забывать, что их нынешняя, преимущественно светская, природа представляет собой результат длительного, продолжающегося во многих отношениях и по сей день взаимодействия и борьбы между церковью, государством и обществом, итог сложного и противоречивого синтеза этих начал. Политическая культура католицизма – внутренне противоречивое словосочетание, обозначающее явление, ставшее возможным в результате многовековой эволюции католичества и вынужденного принятия им некоторых реальностей. Проблема светской власти и политики – общественного и государственного поприща, не имеющего характера исключительного религиозного служения, всегда признавалась христианством, оставаясь при этом на периферии религиозного сознания.

Длительная ориентация Ватикана на допущение, а иногда поощрение активного участия католиков в политике ради воздействия на власть связана с отношением к современному либеральному государству, имеющему христианское прошлое, не как к отступническому, а как к заблуждающемуся, увлекаемому по слабости своими страстями, но не укрепившемуся в какой-то сущностно враждебной христианству вере. Католическая церковь оставила за собой право и обязанность «при наступлении более благоприятных времен» изменить отношения между церковью и государством и никогда не отказывалась ни от этого права, ни от этой обязанности, пользуясь всяким случаем, казавшимся для этого благоприятным. И если вопрос о соотношении государства и церкви в последние десятилетия не поднимается в католическом мире (а если и поднимается, то чаще всего в плане теоретическом или историческом) – это не потому, что в отношении Ватикана к этой проблеме произошли какие-то существенные изменения, а потому, что для ее постановки не возникает фактических поводов.

В результате многовекового развития католическая церковь оказалась повсеместно отделенной от государства. Укоренившись в гражданском обществе, она естественным образом соприкасается с политикой, в первую очередь в связи с проблемами этого общества: «политическая доктрина католицизма» довольно быстро уступала в последние десятилетия место «социальной доктрине».

Уже Льва XIII (1878 – 1903) и Пия XII (1939 – 1958) называли преимущественно «социальными папами». И Иоанн XXIII, и Павел VI, и Иоанн Павел II неоднократно подчеркивали, что у католической церкви нет стремления к политическому вмешательству в дела государства и общества, что ее цель в современном мире – исключительно религиозная и нравственная, связанная с укреплением духовных оснований современного общества. Такова позиция Ватикана. Проблема заключается в том, что значительная, чтобы не сказать основная, часть католиков в большей части мира сейчас политизирована, и не в том смысле, в каком можно было говорить о политизации католиков прошлых веков, голосующих или не голосующих по слову приходского священника. Они политизированы лично, то есть вовлечены во все перипетии повседневной политической борьбы, подчинены самому духу политики, заставляющей их иметь свое мнение по огромному количеству важных и второстепенных вопросов, за многими из которых Ватикан просто не может следить.

Однако стоит отметить, что отказ от политического вмешательства – это явное стремление вывести церковь из политики; но курс на укрепление духовных основ современного общества (а не только церкви) – есть задача по определению общественная и в потенции – политическая. Таков парадокс современной политической культуры католицизма, связанный с историческим развитием ее оснований.