История современного президентства в свою очередь может быть разделена на три этапа. Период от Ф. Рузвельта до Р. Никсона (1933-1974 гг.), следуя определению, которое было введено известным историком А. Шлезингером-младшим, обозначают как «имперское президентство». Период правления Д. Форда и Д. Картера – как «ослабленное президентство». Наконец, третий период, характер которого определило правление Р. Рейгана, можно назвать – «восстановленное президентство»[58]. Президент, а вместе с ним и исполнительная власть в целом, приобрели наибольшее влияние в 60-е – начале 70-х годов, когда глава государства присвоил себе очень широкие, не санкционированные конституцией военные полномочия. Возникла опасность для демократической модели разделения властей. Последующие события показали, однако, что заложенный в конституции механизм «сдержек и противовесов» заключал в себе реальную и эффективную способность восстановления необходимого по демократическим меркам баланса властей. Законодатели приняли закон о военных полномочиях Конгресса и акт о контроле за президентскими удержаниями из бюджета, которые восстановили равновесие властей в ключевых сферах внутренней и внешней политики. Особое значение для восстановления баланса двух важнейших ветвей государственной власти имело расследование Конгрессом антиконституционных действий президента Никсона, вынудившее главу государства уйти в отставку.

Ряд американских авторов приходят к выводу, что расширение полномочий законодательной ветви серьезно нарушило традиционную схему разделения властей и что в последней четверти XX в. в США стала утверждаться модель «имперского Конгресса». Подобное мнение представляется явным преувеличением. Полномочия Конгресса в новейшее время, особенно в последней четверти XX столетия, расширились, но в XX в. существенно расширились и полномочия исполнительной власти (необходимо отметить, что возможности президентской власти, ограниченные в 70-е годы, были в большей мере восстановлены в 80-е – в период правления Рейгана). Другое дело, что полномочия законодательной ветви, с одной стороны, и исполнительной власти, с другой, расширялись неравномерно и неодновременно. Полномочия исполнительной власти, в первую очередь президента, расширялись, как правило, в кризисные эпохи, а в посткризисные законодательная власть брала реванш, пытаясь, и не без успеха, восстановить равновесие двух главных ветвей государства. В целом же взаимоотношения двух ветвей власти находились в состоянии динамичного равновесия, означающего, что возвышение одной ветви неизменно вызывало к жизни контртенденцию расширения полномочий другой ветви, так что предусмотренный отцами-основателями США принцип баланса властей восстанавливался.

В новейшее время при всех перипетиях и нюансах позиция демократических институтов, норм и традиций в США не только сохранилась, но и определенно упрочилась. Но превратились ли Соединенные Штаты в образцовую демократию? Представляется, что положительный ответ на этот вопрос, по меньшей мере, дискуссионен. Действительно, в соответствии с каноническими определениями, демократия означает непосредственное управление народом делами общества и государства и, безусловно, равные реальные возможности (а не только формальные права) доступа всех граждан к политической власти. В свое время А. Линкольн выразил суть демократии в емкой формулировке «правление народа, посредством народа и для народа». Говорить о ее практической реализации в США невозможно, согласно же отстаиваемой в данной статье концепции, политическая власть в современной Америке может быть определена как система демократического элитизма, сохраняющая преимущества верхних слоев общества и элит в политическом управлении[59].

К исходу 70-х гг. определилось банкротство традиционных методов управления страной, решения политических, социальных и экономических проблем. Образовался новый тупик, которым умело, воспользовалось набиравшее силу консервативное движение. Оно возникло в ответ на выступления социального протеста 60-х гг., как реакция на «поствьетнамский синдром», стремление «возродить» американские ценности на новой базе. Волна этого движения вынесла на политическую сцену Рональда Рейгана.

Ситуация изменилась в 1980 г. Все предыдущие президенты – и Никсон, и Форд, и Картер – вызывали глубокое разочарование в обществе. Престиж Америки неуклонно падал, замедлились темпы экономического развития. Американцы жаждали сильного лидера, который смог бы не только преодолеть кризис, но и был «одним из них». В этом случае тот имидж, который умел создавать себе Рейган, как нельзя лучше отвечал их настроениям.

На первый взгляд шансы Рейгана были невелики. Никто из крупных политиков не принимал всерьез его стремление занять президентское кресло. Однако в век телевидения каждый политик должен быть еще и лицедеем. Актерский талант лишь повышает шансы кандидата на победу. Американцы поверили высокому, красивому мужчине, который всем своим поведением показывал, что он такой же, как они, что он не знает, что делается в Белом доме, но хочет разобраться в этом и сделать все по своему, т.е. так, как сделал каждый бы из них.